Елена Чернышова

Праздник: 8 сентября, длительность 4 часа, 9 человек, полнолуние

я обращаюсь к друзьям с надеждой на совместное путешествие, так появляется день медуницы, белый конь, россыпь яблок и пролитое в пруд медовое вино. мы — пираты Коломенского с его храмами, чудесными камнями и фотозонами, наш абордаж — создать свой праздник, которого нет в календаре. когда ночью несешь вдоль яблонь белого коня, люди останавливаются и спрашивают, настоящий ли он. когда человек сворачивает со своей пробежки, чтобы сказать, что это красиво. когда так много смеешься, что внезапно говоришь, что если результатом этого дня будет всеобщий смех, то этого будет достаточно. тогда становится очевидно, что мы пришли. непознанное, недостижимое и в этот момент абсолютно понятное — это ты сам.

Пираты воображения

я долго планирую свои путешествия, иногда их даже не начинаю. это меня вполне устраивает, потому что воображение — это та страна, которую нельзя захватить, но воображением возможно засеять и взрастить все земли, даже сухие и грустные, и избежать участи присоединения к самым страшным вражеским орденам, где большое праздничное низведено до праздника скидок в торговом центре.

сакральность невоспроизводимое и тем более непереводимое, а проживаемое, так утверждает Мераб Мамардашвили, чью топологию пути я читаю в свои самые подавленные дни. летом своего тридцать пятого года, растерянная и заплутавшая, я начинаю свой очередной вояж в поисках недостижимого. я отмечаю на карте Москвы места с ореолом тайны. вокруг них, как инопланетные тарелки, скачут лонгриды из легенд и верований, кричащие заголовки и обещания чудес.

в Коломенском люди пропадают в зеленом тумане и выходят через десятки лет, а на холодных камнях исцеляются от всякой хвори, с которой не справляется официальная медицина. я тоже хотела бы пропасть из своего настоящего, выстроенного социально-общественным нарративом, где много того, о чем нельзя говорить, но совсем не по причине сакральности. исцелиться я бы тоже хотела. бытие есть, а небытия нет — Мамардашвили повторяет эту мысль Парменида десятки раз, я за ним, складывая в сумку камеру, пару катушек пленки и блокнот.

в Коломенском я застаю группу туристов, которые фотографируют друг друга у раскидистых яблонь, группу квадроберов, подростков, подражающих животным, наконец группу магов, верующих в силу камней. каждая из групп меня смешит наивностью, злит и пугает настойчивостью своей веры. я брожу одна по Коломенскому, чужая, не соединенная ни с кем и ни с чем. я боюсь сближаться с любым миром, кроме созданного мной самой. чудо всё дальше, чем ближе я к нему. не желая быть вечно отстающим Ахиллесом, я раз за разом возвращаюсь в Коломенское, подслушиваю разговор его прихожан, и решаюсь на создание собственной территории.