ПОЧЕРК ВРЕМЕН ГОДА
Последовательность — так, как она видится, живет, движется, двигая и неощутимо толкая, подталкивая, что-то вроде протекающих сквозь пальцы событий — именно она условно длит и членит
время, обозначаемое годом, который, в свою очередь, оказывается сменой и переменой времен,
долженствующих ублажить каллиграфию небо-
земных вращений и циркуляций. Обмен строго
расчерченными прописями сменяющихся месяцев, снегов, зелени, промозглой сырости, бешеных
ливней, раскаленных песков пишется как закон
плавных и все же нежданных сезонных поворотов,
оборачивающихся потоками посменных, вытесняющих друг друга природных цветов — да и свет
пропитывается тушью бесконечной неодолимости
книги перемен.
Авторитетные печати зим и весен,
лет и осеней штампуют поверхность рисовой бумаги, уснащенной частыми значками влажных —
сухих, теплых — холодных, стойких — расслабленных иероглифов.
Вся красота их заключается в
прочерках, разрывах, зияниях письма, нацеленного на поиск, поимку, заключение пограничного белого фона межсезонья, межвременья, всеобъемлющего никогда, дающего право жить вне времен,
в длящейся никакое время точке каллиграфического перехода к какому-то следующему неизвестному никому бытию.
И тогда — если сам почерк
пойман великим каллиграфом времени — пространство пишется максимально изменчивым, калейдоскопичным, кинематографическим образом
расширяющегося донельзя места, вмещающего
все времена года — как сливающиеся в сплошной
диск быстро вращающиеся спицы велосипедного
колеса.
Дмитрий Замятин
