Наталия Бабинцева

Каналы и сельскохозяйственные угодья отделены от дамбы полосой искусственных лесонасаждений, в которой обитают мелкие звери. 
Безымянность и безлюдность места привлекло меня,  журналистку и документалистку, переехавшую в Белград из Москвы три года назад и не находившую себе места в городе. Город был наполнен собственной историей, которая не имела никакого отношения ни ко мне, ни к моим близким. 
Кусок песчаной дамбы протяженностью 2,5 километра и болото без имени —  место моего регулярного паломничества. Я обзавелась посохом и биноклем, установила на айфон популярные приложения для бердвотчеров (Merlin Bird ID). Наблюдение за птицами — популярное развлечение жителей больших городов, стремящихся ограничить экранное время и оторваться от социальных сетей. Иероглифы, нанесенные птичьими перьями в ясном небе, в каком-то смысле заменяют компьютерные знаки. Я узнала много новых латинских имен и без труда стала отличать траекторию полета сапсана,    ястреба-тетеревятника и пустельги. На закате я приезжала сюда специально чтобы увидеть, как малые белые цапли (Egretta garzetta) осаждают  ивовый куст: в этот момент казалось, что ива расцветает фантастическими цветами. Белые дунайские птицы* —  бердвотчинг для ленивых  — их не нужно стеречь и выглядывать часами: в сумерках их белизна выдает себя, контрастная тревожной темноте болота.       

Белые птицы акватории Дуная

• Большая белая цапля (Ardea alba

• Малая белая цапля (Egretta garzetta)

• Кваква белая морфы (Nycticorax nycticorax)

• Серый пеликан (Pelecanus crispus) и

• Розовый пеликан (Pelecanus onocrotalus)

• Белый аист (Ciconia ciconia)

• Кулик-сорока

• Малая чайка (Hydrocoloeus minutus)

• Обыкновенная чайка (Chroicocephalus ridibundus)

• Чайка-чеграва (Hydroprogne caspia)

• Белая крачка (Chlidonias leucopterus)

• Белощёкая крачка (Chlidonias hybridus)

• Лебедь-шипун (Cygnus olor)

• Лебедь-кликун (Cygnus cygnus)

• Белохвостый орлан (Haliaeetus albicilla)

Место не имело имени, но существовало прозвище: на картах Гугла его остроумно окрестили Белградской Амазонией*. 

*Амазонская низменность (джунгли реки Амазонки) — самый большой зеленый массив на планете, родина тысяч эндемичных видов растений и животных.

21 ноября 2024 года  в похмельное утро после моего дня рождения на прогулке с N мы  обнаружили здесь  Ваточник Сирийский*.

Ноябрьский Ваточник встретил нас своими плодами, похожими на инопланетные сущности. Из серповидной коробочки вылезало на свет нечто пушистое, мягкое и белое, напоминавшее мягкоперого рвущегося на волю птенца. Коробочка буквально просилась в руки: лишенная стебля, она моментально рассыпалась.  Белоснежные пушинки живописно разлетались по местности: так хорошо обученный десант стремительно оккупирует территорию.Ваточник покорил меня не только внешним видом, но и удивительными талантами. Из статьи в Википедии я узнала, что он был ввезён из Америки в Европу в XVII веке как техническая культура. Из его стеблей производились волокна для грубых тканей и веревки, а пушистые семена использовали для набивки мягкой мебели и игрушек. В конце ХIХ века хохолки ваточника стали применять при изготовлении киноплёнки. Позднее, обнаружив, что пушистые волоски отталкивают воду, из ваточника стали делать спасательные средства. С целью получения каучука растение культивировали в Ботанических садах Петербурга, а позднее в Киевском ботаническом саду и в Белой Церкви.
Ваточник стал ботаническим символом моего Места — своеобразным его талисманом. Он оказался недостающим пазлом в портрете ландшафта, объединившим разрозненные фрагменты и определившим его характер. Он связал белоснежных птиц с ветвями акации-аморфы. Благодаря ваточнику я поняла, что регулярный ряд высаженных тополей напоминают мерную череду кадров на кинопленке. 

Тополя были границей между видимой и воображаемой реальностью — там, в пролеске жили дикие звери, ползали змеи, росли мухоморы — туда на рассвете улетали белоснежные птицы, чтобы к вечеру вернуться с добычей обратно. В годы своей учебы во ВГИКе я оказалась в бродячей киношколе Вернера Херцога, который учил нас, что режиссеру нужно много ходить пешком, потому что документальный фильм —  всегда маршрут, а ритм шагов помогает понять природу чередования кадров. Во сколько кадров можно превратить шесть тысяч четыреста шагов  от шлагбаума до шлагбаума? 
Второе имя ваточника «Эскулапова трава» позаимствовано у древнегреческого бога врачевания Асклепия. В древности растение ассоциировалось с исцелением —  молокообразный сок, испускаемый стеблями ваточника, использовали в народной медицине для заживления ран. Птичья сущность ваточника проявилась в народном прозвище «млечная или ласточкина трава» — якобы молоком растения птицы смазывают веки новорожденным птенцам, чтобы те быстрее открылись.

По мере знакомства выяснилось, что Ваточник сирийский никогда не был в Сирии, но он хорошо знал топографию Питера и Киева, его семена облетели обе Лавры — Печерскую и Невскую. Своими непромокаемыми нитями он связал два города, предпочитающие сейчас не помнить о существовании друг друга.   

Вместе с N мы выяснили, что ваточник дискриминируют в Европе —  его объявили инвазивным видом и запретили к ввозу в страны ЕС.  Приехавший из Берлина N рассказал мне, что в Германии в 2021 уничтожили 200 тысяч енотов-ракунов — умных и любопытных животных, приспособившихся к жизни в городах. Человек, главный инвазивный вид на планете, расчищающий себе место под солнцем объявляет врагами конкурентов. Я решила взять ваточник сирийский под защиту: всякий приезжающий в гости  N увозил с собой коробочку ваточника с обязательством распылить его белоснежные семена в своем саду или общественном парке. За год Ваточник Сирийский перебрался в Берлин, Глазго, Тель-Авив, Москву, Барселону и Париж.   

ИНТЕРВЕНЦИЯ: ВЫДЕЛЕНИЕ ТЕРРИТОРИИ

Я решаюсь разметить выделенную мне территорию. 

Я даю название каждой безымянной башне: 

— Башня для наблюдения за облаками

— Башня для наблюдения за ветром

— Башня для наблюдения за лесом   

— Башня для наблюдения за звездами

Я хочу запретить охотникам подниматься на них и стрелять по белым птицам. Я не хочу, чтобы посторонние глаза смотрели на меня, когда я хожу свои 6400 шагов от шлагбаума до шлагбаума. 

Сербы любят вешать запретительные таблички на своих заборах: ни в одной стране мира я не встречала такого разнообразия изобретательных запретов. Зигмунд Фрейд писал, что общественные запреты никак не связаны с логикой, а лишь с пространством воображаемого: я склонна согласиться. Я сама принадлежу культуре, в которой дозорная башня ассоциируется с охраняемой территорией — лагерем или тюрьмой.  

Я следую традиции мира, из которого вышла. На каждой из башен я оставляю предупредительный знак. Сначала я верстаю текст на компьютере, но штампованный объект выглядит чужеродным на грубо сколоченных досках, и я пишу таблички от руки:

— Пажња! Простор је под надзором облака

Внимание!  Пространство под наблюдением облаков 

— Пажња! Простор је под надзором ветра

Внимание! Пространство под наблюдением ветра 

— Пажња! Простор је под надзором шуме

Внимание! Пространство под наблюдением леса

— Пажња! Простор је под надзором звезда

Внимание! Пространство под наблюдением звезд

Остановят ли охотников на птиц мои странные предупреждения? Во всяком случае, они будут думать о том, что за ними наблюдают. И если они не лишены воображения, запрет может сработать.

На границе полосы тополей я обнаруживаю невыкошенную поляну, где растет ваточник сирийский. Плоды его к концу августа созрели,  скоро коробочка лопнет и выпустит на волю белых птенцов. Я обвожу заповедный участок тонкой красной линией и ставлю табличку: 

Простор је под надзором снова
Пространство под наблюдением снов