Wall берет интервью у критиков, фотографов, художников и кураторов, чье мнение и опыт нам глубоко не безразличны.


Ирина Аксенова — специалист отдела выставочных проектов и куратор. Живет и работает в Санкт — Петербурге.


Екатерина Васильева — Ирина, спасибо, что согласились ответить на мои вопросы для Wall. Расскажите пожалуйста о Вашей деятельности в ГМЗ «Петергоф». Со стороны это кажется достаточно закрытым миром. В свое время я немного с ним столкнулась, когда работала в издательстве «Альфарет» в 2009 году.

Ирина Аксенова — Я бы не назвала музей закрытым миром, он скорее живет в своем, в параллельном, измерении. В нем сосуществуют законы придворной жизни и принципы эффективного менеджмента. Я попала в музейную среду после многих лет работы в некоммерческих культурных проектах, поэтому в первое время тяжело привыкала к регламентированности действий, строгой субординации, ограничениям в работе с пространством и предметами. «Петергоф» — это сложная и крупная структура, с несколькими тысячами сотрудников — мне повезло, что как специалист отдела выставочных проектов я взаимодействую с самыми разными департаментами и фондами. Но пришлось заметно прокачать коммуникационные навыки, конечно.

ЕВ — Вы также являетесь куратором галереи FFTN в Санкт-Петербурге. Как взаимодействуют эти два человека: человек работающий условно с классическим наследием и в тоже время человек работающий с современным искусством. Есть ли между ними конфликт интересов? Как одно может обогатить другое ?

Иногда этим двум людям тяжело даже встретиться, потому что времени катастрофически не хватает:) Но, я заметила, что даже мой язык, лексика меняются, когда я пишу, рассказываю про музей или наоборот про галерею. Музейные выставки научили меня быть изобретательной (sophisticated) в работе с концепциями, экспозиционными решениями — ведь традиционный музей довольно консервативен плюс имеет массу ограничений по работе в исторических пространствах. Я стала по-другому трогать, переносить предметы искусства, даже дома соблюдаю правила хранения графики и пр. Ну и, в конце концов, я стала гораздо лучше знать российскую историю. В сентябре я курирую выставку «A princess doesn’t (give a) shit» в независимой галерее Ta Da в Копенгагене, где участвуют несколько питерских и воронежских художников. Так вот, впервые мне пригодились в ней знания о Романовых — концепт я писала, отталкиваясь от судьбы датской принцессы Дагмар, будущей императрицы Марии Федоровны. В свою очередь моя очень подвижная и динамичная практика с современным искусством заставляет совершенно по-другому, критически смотреть на исторический материал, находить неожиданные темы и прочтение известных персонажей.

ЕВ — Сколько на сегодняшний день уже состоялось выставок в FFTN? Какая была самая спокойная и какая самая провокационная (хулиганская) выставка? Как художник распоряжается на Ваш взгляд таким небольшим пространством (помещение 4,5 кв. м)? Насколько сегодня в нем заложена креативность и чувство места?

ИА — Мы открыли больше 50 проектов с момента начала системной работы в конце 2017 года. Я не могу ничего сказать про самую спокойную выставку — возможно, я ее просто не запомнила, но вот с хулиганством у нас все отлично. Из последнего я могу назвать выставку «Плюс» Насти Рябовой, которая в один из дней устроила в FFTN оглушающий нойз-концерт с ребятами в БДСМ-костюмах, чтобы показать свою графику в сочетании со звуком. На них сбежались смотреть все окрестные жители, кто-то вызвал милицию, соседи по помещению были в шоке. Самое смешное, что все действо длилось всего 6 минут.

По поводу размера FFTN — как раз недавно одна из моих знакомых, тоже куратор, сказала, что ей очень нравится, как художники работают с пространством FFTN — почти все выставки выглядят site specific. Я делаю вывод, что наши резиденты место точно чувствуют. Насчет креативности — мне кажется, тут сложнее все. Далеко не для каждой выставки нужна необычная экспозиция. Но вообще меня сильно печалит, что никто не использует потолок и окно. У меня идея-фикс, чтобы что-то из окна показать на улицу. Пока только Кирилл Крючков вывесил полотно со своей работой (за это ему отдельное спасибо), но мне кажется, что можно придумать что-то гораздо более дерзкое.

Интервью с Ириной Аксеновой

Плюс. Настя Рябова. Июнь 2019. Галерея FFTN в Санкт-Петербурге. Фото Н. Рябова

Интервью с Ириной Аксеновой

Сергей Тихонов. Старый товарищ. Июнь 2019. Галерея FFTN в Санкт-Петербурге. Фото С. Савельев

ЕВ — Что должен представлять из себя художник или фотограф и в какую систему координат вписываться (или наоборот не вписываться), чтобы у него состоялась персональная выставка в Вашей галерее? Я понимаю, что этот вопрос задают многие, и хочу понять, насколько тут влияет Ваш личный вкус или современные тенденции или, может, наоборот иногда хочется открыть для себя и для людей что-то новое и не сразу понятное.

ИА — Я боюсь, что у меня нет списка из нескольких пунктов, по которым я оцениваю возможных
резидентов FFTN. Я отсматриваю работы, говорю с художником, если мы незнакомы, и дальше либо Встреча происходит, либо нет. То есть процесс во многом интуитивный. Однако, я довольно четко представляю, какое искусство, какие практики важно сейчас поддерживать и показывать в Петербурге. Сейчас одна из линий нашей выставочной политики — современные социальные практики, которые уже стали частью нашей культуры (компьютерные игры, аниме, караоке и др). Отдельно я также прощупываю эстетику пост-экзотизма, варианты пост-колониального подхода к кураторству в наших реалиях.

ЕВ — Можете ли Вы поделиться опытом участия галереи FFTN в ярмарке Sam Fair Музея Стрит-арта? В прошлом 2018 году я тоже прошла отбор и участвовала в ней, и у меня сложилось впечатление, что проектная фотография там была чужеродной.

ИА — С точки зрения продаж наше участие было крайне неэффективным, в этом году я даже не рассматривала вариант там участвовать. Однако в плане новых знакомств и связей ярмарка очень удалась. Так, мы познакомились на ней с с Симоном Мразом, атташе по Культуре посольства Австрии и позднее сделали с ним классную выставку в Москве. Позднее Австрийский Культурный Форум поддержал в FFTN классный антимилитаристский проект Леонарда Мюллнера «Как исчезать». https://www.facebook.com/events/2112174292170092/
А вообще на ярмарке я еще раз убедилась, что торговать искусством (и чем угодно еще) я не умею совершенно. Пока я не поняла, нужно ли мне просто расслабиться по этому поводу или наоборот усиленно набираться опыта.

ЕВ — Я знаю, что Вы работали в Воронежском центре современного искусства. Расскажите, пожалуйста, про свой опыт. Можете ли выделить какую нибудь выставку центра и, если да, то почему (буду рада ссылкам).

ИА — В Воронеже я застала время, когда была поддержка современного искусства от власти, было огромное количество разных культурных проектов и вообще «движа». Сейчас я вспоминаю эти годы с большой ностальгией. У нас была команда очень увлеченных и мотивированных людей, которые готовы были делиться опытом и знаниями друг с другом, вместе «строить» ЦСИ, дружить. Я честно тоскую по таким отношениям.
ВЦСИ в июле закрылся официально: это грустно, но правильно. Все, что могли в этом формате ребята сделали, пришло время начать что-то иное. Я знаю, что у FFTN век будет гораздо короче — как только я почувствую, что проект исчерпал себя, он будет закрыт. Я против «давайте откопаем стюардессу».
Среди выставок ВЦСИ, важных для меня, я назову «Девочки пришли» — это был мой первый кураторский проект в галерейном пространстве. В классном месте, в центре города, с бандой художниц, в которых я верила, дерзкий, неловкий, очень честный. Тот самый идеальный «первый раз». vcsi.ru/shows/devochki-prishli/

ЕВ — Опишите пожалуйста идеальные взаимоотношения куратора и художника.

ИА — Я думаю, что любые отношения между куратором и художником хороши, если в их процессе рождаются классные проекты. Возможно, идеальным примером могут быть наши отношения с Ильей Гришаевым, когда мы только начинали FFTN — а он все-таки именно художник и наш проект рассматривал скорее как художественный. Так вот, он отвечал условно за «небесное», а я за «земное», но мы оба были очень подвижными в наших ролях. Но тут были совпадения характеров, интересов — далеко не всегда такое возможно. Сейчас мы действуем абсолютно автономно и это вполне рабочий вариант. Вообще я за все неидеальное, с «шероховатостями и повреждениями»: людей, отношения, искусство.

ЕВ — Лучшие три выставки, которые Вы посетили за последние 5 лет. Почему они лучшие. По возможности поставьте ссылки.

ИА — За последние 5 лет не смогу назвать, но за последний год — два легко.
Саша Зубрицкая, «Мастер-ключ» в Navicula Artis весной 2019 https://p-10.ru/exhibition/master-kljuch/
Для меня одна из лучших питерских персоналок за последнее время. Саша ироничная и глубокая, плюс формально мне близка.
Музейный проект Уэса Андерсона и Джуман Малуф в Вене в 2018. https://www.khm.at/en/visit/exhibitions/2019/wesandersonandjumanmalouf2018/
Не самый может быть невероятный концепт, но зато просто визуальное наслаждение каждым сантиметром экспозиции.
Илья Долгов в FFTN летом 2018
У Ильи был всего один объект, собственно, поилка для ирисов, но когда я вошла, я испытала потрясение. Его сложно рационализировать, но ради таких моментов я вообще все и делаю.

ЕВ — Как Вы думаете, где никто никогда не делал выставок, а это было бы весьма интересно ?

ИА — Мне кажется, очень скоро уже не найдется места, где кто-нибудь когда-нибудь не сделал выставки. Я в последнее время негативно отношусь к бесконечным интервенциям совриска в публичную среду, так как чаще всего за ними стоят экономические интересы девелоперов и т. п. Как обыватель я хочу, чтобы оставались места, свободные от искусства — возможно, потому что его и так достаточно в моей жизни. Но как куратор я все-таки планирую несколько проектов в совершенно не галерейных пространствах. Видимо, это неизбежная шизофрения. А так на Марсе точно никто не делал выставок. Пока.

ЕВ — Ваш любимый куратор, если такой есть.

ИА — Несмотря на огромный объем выставок, которые я посещаю или отсматриваю, любимым куратором я считаю Николая Алексеева из Воронежа. Возможно, мое трепетное отношение к нему связано с тем, что именно он «инициировал» меня в искусство. Я продолжаю вдохновляться его тактикам ускользания, умением «рассказывать сказки».

ЕВ — Любимая книга (и) по теории искусства.

ИА — Боюсь, что у меня нет любимой теоретической книги… Из тех, что меня впечатлили в последнее время — сборник эссе О’Догерти о пространстве белого куба. Я периодически возвращаюсь к нему, обдумывая стратегии для FFTN. Сейчас стремлюсь сделать это место настоящим black cube, не имея ввиду буквально черные стены. В конце концов, мы (художники, кураторы, арт-работники, в целом) — тоже blacks.
Иногда я читаю фикшн как пример метода — например, Антуана Володина. Я недавно закончила его «Бардо иль не бардо», где переплелись коммунистические ячейки, тибетские монахи, полу-люди и пр. Хочу сделать выставочную программу FFTN как микс абсурдизма и магического реализма.

ЕВ — Как часто Вы гуляете в Нижнем парке Петродворца?

ИА — Крайне редко. Во время сезона туда просто страшно спускаться из-за наплыва туристов, а в холодное время года в Петергофе лишний раз не хочется нос на улицу высовывать. Но я нежно люблю Ораниенбаум, Александрию, дворец Петра в Стрельне — там я стараюсь бывать достаточно часто. Они более «элегические» как сказал один мой знакомый, и, мне кажется, попал в точку.

ЕВ — Придумайте название моей следующей выставки на Wall-online.

ИА — There are no miracles to come.

Интервью с Ириной Аксеновой

Мяслящий куб Федора Хиросиге. Галерея FFTN в Санкт-Петербурге. Фото автора

Интервью с Ириной Аксеновой

Вова Лило. Общепит. Галерея FFTN в Санкт-Петербурге. Фото Ф. Хиросиге

Интервью с Ириной Аксеновой

Лиза Бобкова, Михаил Герштейн. Встань в угол. Август 2019. Галерея FFTN в Санкт-Петербурге. Фото Л. Бобков

Интервью с Ириной Аксеновой

Дом на дереве. Выставка воронежских художников. Февраль 2019. Галерея FFTN в Санкт-Петербурге. Фото Б. Смирнов

Интервью с Ириной Аксеновой

Фото А. Раппопорт 

ИНТЕРВЬЮ

Интервью с Ириной Аксеновой

Анастасия Богомолова: ''Работа никогда не завершается''

Интервью с Ириной Аксеновой

Ольга Бубич: ''Междисциплинарность — наше все''

Интервью с Ириной Аксеновой

Алина Халитова (Alina Khalitova): ''выходец из Паразита''

Интервью с Ириной Аксеновой

Проект «Коммуникация» — однозначно эксперимент и испытание

Интервью с Ириной Аксеновой

Тимур Мусаев-Каган: ''Все больше думается о зрителе''

Интервью с Ириной Аксеновой

Екатерина Соколовская: ''Максимально разделять зоны ответственности''

Интервью с Ириной Аксеновой

Арсений Несходимов: ''Автопортрет — это своего рода биография''

Интервью с Ириной Аксеновой

Екатерина Юшкевич: ''Часто шучу над тем, что меня расстраивает''

Интервью с Ириной Аксеновой

Вера Замыслова: ''Надо не подстраиваться, а менять''

Интервью с Ириной Аксеновой

Наталья Резник: ''Визуальный язык это всегда эксперимент''

Интервью с Ириной Аксеновой

Евгений Молодцов: ''Нужен шаг назад — к «новой искренности»''

Интервью с Ириной Аксеновой

Сергей Потеряев: ''Организовать свою выставку можно всегда''

Интервью с Ириной Аксеновой

Анна Заведий: ''Мне интересно то, что современно по своей сути''

Интервью с Ириной Аксеновой

Юлия Бориссова: ''Я люблю создавать книги''

Интервью с Ириной Аксеновой

Виктория Мусвик: ''Лично мне ужасно не хватает музеев! ''