Тимур Мусаев-Каган: ''Все больше думается о зрителе''

Екатерина Васильева — Тимур, мы с тобой лично познакомились осенью 2021 года у меня в Room and Wall на выставке Дмитрия Жеравова, и уже запускаем ‘’Открытую лабораторию человека от Тимура Мусаева-Кагана’’. Расскажи пожалуйста что значат для тебя в данном названии слова открытая? И что по твоему мнению сегодня может человека сделать человеком как бы пафосно это не звучало. 

Тимур Мусаев-Каган —   Лабораторный опыт привычно воспринимается как опыт внутренней, элитарной работы в рамках зарегулированного пространства. Открытая лаборатория — это в данном случае такой что ли пограничный формат. Слово «открытая» тут как бы гуманизирует это слово и понятие, которое лично для меня например, слишком отдает белым халатом, звоном склянок и сиянием острого металла. Это красиво, но это не про то. Открытая же лаборатория — это лаборатория людей и для людей, опыт этой лаборатории не вмещается в описи и отчеты, про него вряд ли напишешь в научном журнале, его и подделать то невозможно. 

А по поводу второй части вопроса, — действительно пафосно звучащего, — отвечу вкратце так. Человек всегда норовит перестать быть собой, вырваться из опосредованности эволюционными предпосылками. Он это правильно делает, так как движение вперед, любопытство — благо, и это тоже кстати прописано в нашем генетическом коде. Но есть моменты, когда нужно замедляться, ограничиваться и немножко что ли оседать. Чуть регрессировать, — парадоксально, — к более развитому прошлому. И сейчас как раз такой момент…    

ЕВ — В описании к лаборатории ты пишешь ‘’про вызов себе’’. Как бы ты мотивировал потенциального участника разрешить себе это сделать?

ТМК — Да. Ничего кроме отчаяния, определенного уровня отчаяния, здесь не сработает. А еще желания. Лакановское «не уступать в своем желании» говорит почти об этом, и это чувство вовсе не родственник гедонизму, практике удовольствий и тому подобного. 

ЕВ — Что по твоему мнению преподаватель не может позволить по отношению к студентам? Что ты думаешь о модном сейчас слове токсичность?

ТМК — Не знаю. Я всегда старался найти позицию, где я не преподаватель, оставаясь формально преподавателем, но и не становиться другом студентам, — это создает также массу проблем. Мне все время казалось, что нужно в первую очередь выработать отношения сотворчества, со-деяния, движения в одном направлении. 

Да, менторство всегда догматично, непреклонно и в известной мере тоталитарно. Ты, — если ты, скажем студент, — либо соглашаешься на это, в попытке овладения некими знаниями, либо не соглашаешься, и ищешь иной путь развития. Самообразование, например.  

Так что все эти разговоры о токсичности — от лукавого. Образовательный процесс, как впрочем и многое другое сейчас, находится на перепутье, и учащиеся и преподаватели тоже. И сама система иерархии и соподчинения. Мы все стали очень сепарированы, независимы, и самодостаточны, как нам кажется. Мы считаем, что передача знания есть сухая формальность, так как все более привыкаем общаться с искусственным интеллектом, — учит ли он нас, или развлекает, или просто отражает нашу пустоту. Оттого и сыпется шквал взаимных обвинений в токсичности, буллинге, абьюзе и прочих посягательствах, как их не назови. Сложно сейчас, сложно…

ЕВ — Ты являешься активным участником группы Паразит в СПб. Можешь ли ты быть критичным по отношению к коллективу в котором ты состоишь или нет? И твои любимые самые ироничные групповые выставки и почему именно они. 

ТМК — Да, я участник объединения Parazit c 2016 года. И за это время я много сил отдал тому, чтобы наша группа как-то ярче звучала на художественной сцене, и чтобы внутренняя наша работа протекала плодотворно и осмысленно. И, естественно, не только я. 

Однако наш коллектив очень пестрый, люди разные, все по-своему гениальны, харизматичны. И я во-первых, не могу дать никакой гарантии в том, что делаю все правильно (да и само это слово тут не очень подходит, наверное точнее сказать — соразмерно, гармонично), а во-вторых, — и я отдаю себе в этом отчет, — я тоже очень сепарированный Паразит. Мои этико-эстетические идеалы и привязки не всегда сопоставимы с красной нитью деятельности старожил. Я в известной мере всегда смотрю на то что с нами происходит немного со стороны. Наверное это плохо, не знаю. Но тем не менее, именно это свойство взгляда легко мне позволяет быть критичным. Не к людям, а к парадигме способа художественного воспроизводства. 

Так, например, паразитовские тезисы о снижении интонации, и о слабой позиции, берущие начало еще в тесном котле «Новых тупых» мне феноменологически понятны, но совершенно не близки. 

А что до выставок… Я в вопросе слышу словно бы указание на априорную ироничность всех художественных деяний объединения. Слышу и не соглашаюсь. Мне напротив кажется, что все выставки Паразита пророчески-серьезны, отчасти трагичны, отчасти дидактичны, в чем-то они схожи с театром Карабаса-Барабаса, как если бы там не было самого Карабаса, а спектакли в нем ставили Станиславский, Шекспир и Ионеско. 

Ты спрашиваешь про ироничные выставки. Вот сейчас в галерее Марины Гисич проходит выставка Ивана Горшкова. Очень, по моему ироничная!

ЕВ — Ты был одним из приглашенных художников, которые откликнулись на мое предложение участвовать в выставке-интервенции в ДК им Газа ‘’47 после 74 или 30 лет распада СССР в конце декабря. Скажи пожалуйста, как по твоему мнению пространство и в частности условный ‘’коридор власти’’, где висела твоя работа помогает понять концепцию выставки зрителю? И может ли специальное отсутствие модерации способствовать более умному и свободному ее прочтению?

ТМК — Вот уж сложно ответить на этот вопрос. Я в подобных случаях почти постоянно сталкиваюсь с тем, что концептуальный замысел и экспозиционный прием зрителями считывается едва ли; он очевиден лишь тогда, когда намеренно режет взгляд, когда на кромке нашего восприятия все время маячит какая-то нехарактерная, неприятная, вычурная деталь. Твой коридор власти оказался очень естественен, как всякий учрежденческий коридор, в котором по стенам все что угодно — от портретов секретарей горкома до буколических пейзажей: ты идешь по нему, и будучи неофитом, все оглядываешь внимательно, запоминаешь, — так словно бы это даст тебе некий заведомый профит. Я, наверное, слишком хорошо все это помню, и дистанция в восприятии не успела выстроиться. 

А что касается второй части вопроса — вот уж точно, это серьезнейшая проблема. 
Лично я подспудно всегда за то, чтобы искусственно не плодить эти лабиринты восприятия, чтобы не формировать шаблоны и образы, по которым впоследствии будут создаваться искусствоведческие работы. Вот и мы в Паразите частенько сталкиваемся с этой задачей и как-то по-своему ее решаем… отказом от «кабаковщины», например. Или тотальной развеской. Или отсутствием текста. Или таким текстом, который идет по касательной… или наоборот, гиперболизируя прием экспозиционной подачи… Все больше думается о зрителе, о том, что он в первую очередь человек и скорей всего хочет немного отдохнуть от постановлений и формуляров. 

ЕВ — Лучшие три выставки, которые ты посетил за последние 3-5 лет. Почему они лучшие. По возможности, поставь ссылки.

ТМК — Извини, не смогу ответить. Хотя нет. Смогу. Наверное, выставка Ансельма Кифера в Эрмитаже. Очень мощная сложилась. И еще одна, но уже в этот очерченный срок не укладывается — там же, но в главном штабе — Маркус Люперц. Но и для тройки — Русские художники — участники Венецианской биеннале, в Манеже. Но это тоже за сроком давности уже, 2016 год. Очень ценная в культурном плане получилась выставка. 

Вообще же, лучшие выставки — персональные. Я очень ценю силу индивидуального высказывания, масштаб, и влияние на культурный ландшафт. А иначе зачем все это?

— www.theartnewspaper.ru/posts/4567/
— artchive.ru/news/3466~Kartina_za_million_Ermitazh_poluchil_Avroru_Ansel'ma_Kifera
— www.sobaka.ru/entertainment/art/21424
— aroundart.org/2014/05/20/igra-v-klassiki-markus-lyuperts-v-e-rmitazhe/
— manege.spb.ru/events/sovremennye-russkie-hudozhniki-uchastniki-venetsianskoj-biennale-izbrannoe/

ЕВ — Насколько я понимаю, тебя очень волнует телесность, автоматическое письмо и сновидения. Можешь ли ты пояснить, почему это стало сферой твоих интересов? И какие философы и писатели тебя вдохновляют?

ТМК — Ну, как сказать… волнует — наверное не то слово. Телесность, наверное есть главная и возможно даже единственная настоящая человеческая правда. Но не та, что теперь, критический осмысляемая и презентуемая, а такая что ли дионисийская телесность, которая одна только и может заглушить боль, причиняемую неправильно настроенным мозгом. 

Автоматическое письмо — пожалуй один из важнейших ключей к истине, и я прошу прощения за этот высокопарный термин. А сновидения… ну да, это словно путешествие в параллельный мир, где иногда можно встретить себя, и узнать о том, в чем ты особенно заблуждаешься, будучи на этой стороне. Вообще понять сущность заблуждений, и не только своих… очень помогает анализ сновидений. Я как-то даже написал об этом книжку, и вот сейчас, по прошествии многих лет, могу анализировать сущность своих главных заблуждений относительно себя самого и моего критического взгляда на мир. Это я говорю вопреки устоявшемуся мнению, утверждающему, будто сновидение, будучи правильно интерпретированным, открывает нам потаенные уголки нашего сокровенного естества, каковое мучается в оковах замещающего содержания.

О философах и писателях… давно уже никто не вдохновляет. Я пресытился и длинных текстов почти не читаю. Как наверное и многие, в юности, — а это самое верное время для поисков вдохновений, — я начал читать Ницше и Шопенгауэра, Сартра, Камю, Фромма, естественно Фрейда, Юнга, Адлера и Ранка, потом — Лакана, Фуко, Жижека, Делеза и прочих. нормальная такая эволюция, говоря о философии. Я даже Бердяева и Розанова в юности читал, находя в этом что-то интересное, потом всяких традиционалистов вроде Рене Генона, того же Гурджиева. А поскольку я в определенный отрезок жизни был погружен в этнографические и культурологические изыскания, то читал и Тейлора, и Фрейзера, и Леви-Брюля и Леви-Стросса, разумеется. Такой вот винегрет. 
А из условно художественной прозы… всегда было близко то, что и как писал Сальвадор Дали, а еще Юкио Мисима и Джорджо де Кирико (Гебдомерос). 
А сейчас я бы назвал лишь одно имя, — писателя, чьим тексом я еще не потерял рудиментарной способности упиваться — это Саша Соколов.

ЕВ — Я знаю что ты любишь фотографировать. Скажи пожалуйста какие твои любимые жанры в фотографии и хотелось ли тебе когда-нибудь профессионально реализоваться как фотограф, а не как художник? Есть ли у тебя твоя любимая фотография и почему? 

ТМК — Да, я очень увлеченный любитель. И неоднократно задавал себе вопрос о том, почему бы собственно, не сконцентрироваться на фото. Но выходит так, что нет стольких у меня ягодиц в распоряжении, чтобы сидеть на нескольких стульях одновременно, да еще и с комфортом. Не удается нырнуть с головой в этот процесс, хотя и понимаю, что возможно, это для меня более созвучная область. В фото захожу наскоками, участвовал-курировал, но не более, при этом пленку, как сноб и ортодокс считаю «настоящим» фото, а остальное — чем-то вроде техподдержки… И очень наверное старомодно считаю самыми выдающимися фотохудожниками Картье-Брессона, Эдварда Уэстона и Ансельма Адамса — таких разных гениев.

ЕВ — Можешь определить некоторые тренды на сегодня в современном искусстве и сделать прогнозы на 2022/23 год? И должны ли быть тренды?

ТМК — От трендов, к сожалению, никуда не денешься, они будут возникать, как бы мы к этому не относились. Я не знаю, какие можно сейчас дать прогнозы, особенно в столь зыбкой сфере, покоящейся на зыбкой почве в условиях изменившейся реальности. Однако, искусство не раз уже показывало свою невероятную живучесть, при том, что условия внешней среды с его живучестью часто вступают в отношения отрицательной корреляции. Единственное, мне кажется, что вот например, NFT уже провалилось, а если и нет, то неминуемо провалится. Если говорить о том, чего бы хотелось — то хотелось бы, чтобы возник тренд на подлинность и оригинальность, но это скорее из области утопий.

Пережевывать наследие в различных его изводах будут еще долго. 
Но с другой стороны, тренды нужно как-то преодолевать, что ли. Вот только почувствовал его в себе — преодолевай. 
Только в индивидуальной работе намечаются контуры многообразия культурного плато.

ЕВ — Любимая книга (и) по теории искусства. 

ТМК — «Модернизм. Анализ и критика основных направлений». Изд-во Искусство, 1987

ЕВ — Тимур, придумай, пожалуйста, название моей следующей выставки на Wall-online. Это название я буду использовать для Open call.

ТМК — Сделаем так. Вот прямо сейчас я залезу в заметки на телефоне, где хранятся и пополняются два списка несуществующих выставок (коллективных и персональных), и что-то там подберу.
Итак, я выбрал название выставки «Личный кабинет потребителя». По-моему, это может быть весьма многообещающе.