Владимир Селезнев: ''Пустоту я всегда воспринимаю как вызов''

ЕВ — Второй вопрос: одна из работ, представленных в ретроспективе, называется «Несколько прекрасных вещей, о которых мы узнали благодаря музейным смотрителям». Я прочитала, что соавторами проекта стали музейные смотрители из Государственного Эрмитажа и Главного штаба, Музея А. Ахматовой, Петропавловской крепости, Мастерской Аникушина, Гатчинского дворца и других музеев Санкт-Петербурга.

Скажите, пожалуйста, почему только Санкт — Петербург и есть ли у Вас любимые героини и ответы (я так понимаю, что главным образом в исследовании участвовали женщины, потому что, в основном, смотрителями работают они) ?

ВС — Санкт-Петербург выбран, потому что проект делался специально для фестиваля «Современное искусство в традиционном музее» и, соответственно, это был сайт-специфик проект про музеи Санкт-Петербурга. Да, в основном были женщины-смотрительницы, мужчина был только один из Этнографического музея, бывший военный, который не то что современное искусство, да и все, что после передвижников не очень жалует. Из любимых, пожалуй, три смотрительницы: Латкина Людмила Оскаровна, которая рассказала мне историю гобелена из экспозиции Гатчинского дворца, настолько увлекательно, что я, никогда не понимавший этот вид декоративно-прикладного искусства, стал им живо интересоваться и даже специально пошел смотреть гобелены в Эрмитаж. Смотрительница из музея Анны Ахматовой Чигвинцева Елена Романовна, очень интеллигентная, коммуникабельная и приятная во всех отношениях смотрительница, которая сказала, что ей доставляет огромное удовольствие ежедневное общение с посетителями, и я думаю, посетители музея уходят тоже в прекрасном расположении, пообщавшись с Еленой Романовной, по крайней мере у меня было так. И еще одна смотрительница, которая меня сразила — это Кира Троицкая из Главного штаба (Эрмитаж), человек с очень глубокими познаниями в сфере изобразительного искусства, а кроме того, сама художница, хоть и не имеющая специализированного образования. Это был очень важный для меня проект, важный опыт, именно после «Нескольких прекрасных вещей» я стал делать проекты, используя «эстетику взаимодействия», то, как я сам понимал этот термин, введенный в искусство благодаря куратору Николя Буррио. Я стал привлекать к производству искусства людей, которые не только не являются художниками, а чаще могут не понимать, что такое современное искусство. Мне кажется, это хороший способ нести современное искусство в массы, потому что люди на собственном опыте начинают понимать, как работает современное искусство и что его отличает от искусства традиционного.

ЕВ — Продолжая тему вовлечения зрителя, скажите пожалуйста, есть ли на новой выставке ''После нас'' (посвященной бессмертию) в Екатеринбурге, где вы выступаете как куратор, книга отзывов и читаете ли вы ее? Можете ли прокомментировать, как воспринимает выставку неподготовленный зритель? И есть ли за последние годы тенденции к улучшению взаимопонимания между ним и современным искусством? Насколько зритель Екатеринбурга отличается от зрителя в Москве и Петербурге? P. S. Если отличается.

ВС — Если честно, даже не знаю, есть ли на выставке книга отзывов. Я считаю, что книги отзывов на выставке — это какой-то отмирающий жанр. Все давно отзывы пишут у себя в соцсетях, инстаграме. Ставят теги специально, чтобы эти отзывы были прочитаны теми, кому это интересно. А реальные книги отзывов, это примерно, как у Чехова в рассказе «Жалобная книга» — «Кто писал не знаю, а я дурак читаю».

Насчет отличий зрителя в Москве, Петербурге и Екатеринбурге, то я их не вижу. Екатеринбург вполне продвинутый город, в котором продвинутые и хорошие зрители. Те, кто посещают выставки современного искусства в любом городе, на мой взгляд, ничем не отличаются, потому что современное искусство — это свой особый язык, и чтобы понимать его или говорить на нем, нужна подготовка. И если человек пришел на выставку современного искусства, неважно, в каком городе она находится, значит, он либо знает этот язык, либо учится и пытается его понять.

ЕВ — Лучшие три выставки, которые вы посетили за последние 5 лет. Почему они лучшие. По возможности, поставьте ссылки.

ВС — Думаю, их больше. Я вообще очень благодарный зритель, и мне обычно много, что нравится. Пожалуй, начну с выставки «Гениальные дилетанты», которую я посетил, кажется, в 2015 году в гамбургском Museum für Kunst und Gewerbe. Это выставка, рассказывающая про то, как из немецких субкультур 80-х годов появилось нечто совершенно новое — музыка, изобразительное искусство, архитектура, дизайн. https://www.youtube.com/watch?v=WrdlzuMfkVM
Я как раз примерно в это время задумал выставку «Приручая Пустоту. 50 лет современного искусства Урала» и я был очень вдохновлен реализовать задуманное именно благодаря этой выставке. Я увидел, что все, что происходило на Урале, вполне укладывается в общемировые тренды и для меня это было интересное открытие, как в закрытом городе при минимуме информации доходящей из-за железного занавеса, происходили какие то очень близкие процессы.
Вторая выставка, которую я хотел бы отметить — это ретроспектива Володи Логутова «Следующий уровень», которая прошла пару лет назад на Винзаводе. С Логутовым мы дружим с начала 2000-х и мне было интересно, как все его формальные поиски соединятся в единое высказывание, выставка получилась очень цельная и настолько объемная и этапная, что я даже подумал, что после такого нужно делать что-то абсолютно новое.
https://www.youtube.com/watch?v=Celr5CsGyn0
И еще одна выставка, про которую не могу не упомянуть — это прошлогодняя выставка Светы Шуваевой «Последние квартиры с видом на озеро». Вот если говорить про настоящий катарсис от посещения выставки, то это как раз тот случай. Света тоже была номинантом в моей категории на Инновации, и я совершенно искренне болел за нее.
http://www.mmoma.ru/exhibitions/tverskoy9/sveta_shuvaeva_poslednie_kvartiry_s_vidom_na_ozero/

ЕВ — Есть ли отличие выставок современного искусства, которые проходят на западе от выставок, которые делают в России? Если да, то в чем? Посещаете ли вы их?

ВС— Конечно, я посещаю выставки, когда бываю за границей. Обязательно хожу в музеи и галереи, а иногда сам участвую в заграничных выставках или даже делаю их как куратор. У меня был опыт куратора в Нью-Йорке и Германии, конечно, это выставки не музейные, а всего лишь в небольших независимых галереях, но все равно новый экспириенс. Еще я буквально только что вернулся из Стамбула, куда ездил специально, чтобы посмотреть 16 Стамбульское биеннале современного искусства. Вот на примере двух Биеннале, которые я видел в этом месяце, Уральской и Стамбульской и можно поговорить о некоторых отличиях. Ну, первое отличие: на мировых биеннале почти совсем не представлены русские художники, и это, конечно, печаль. Если смотреть по контенту, то ничего такого, что бы сильно отличало эти два биеннале, я не заметил, отличие только в том, что нашему явно не хватает денег на производство работ и техническое сопровождение, в техническом плане мы, конечно, отстаем. Но повторюсь, это скорее из-за дефицита денег. Например, для одного проекта на красноярской биеннале, которую я курировал этой осенью, необходим был макбук и мы так и не нашли его, потому что у музея, который занимается выставками современного искусства, нет макбука, а на покупку его денег тоже не было. Пришлось обходится обычным системником с виндоусом, и проект в итоге работает нестабильно, его нужно каждые полчаса перезапускать. А так как местные техники, я уверен, не будут ходить каждые полчаса и перезапускать его, в итоге представленная работа страдает, и это очень плохо. И такое сплошь и рядом. Из наших институций, пожалуй, только в Гараже готовы безоговорочно выполнять тех. райдер художников. Поэтому их выставочные проекты близки к безупречным.

ЕВ — Опишите пожалуйста идеальные взаимоотношения куратора и художника.

ВС — По своему опыту могу сказать, что идеальные отношение между художником и куратором — это когда куратор и художник являются друзьями и (или) единомышленниками. Либо близки к тому, чтобы считать таковыми друг друга.

ЕВ — Что сложнее: быть художником или куратором?

ВС — Куратором быть, конечно, сложнее. Потому что, когда ты художник, то ты отвечаешь только за себя. Если ты куратор, ты отвечаешь не только за себя, но и за художников, которые участвуют в твоей выставке или проекте. И эта ответственность и перед самими художниками и перед зрителем. Стрессовых ситуаций в кураторстве всегда больше, чем в художественной практике.

ЕВ — Почему у вас нет персонального сайта?

ВС — На самом деле он давно есть, но я его никому не показываю, просто потому что он пока еще не доделан. Скоро обнародую. Наверное.

ЕВ — Вы также стали Лауреатом в номинации «Лучший кураторский проект» 2018 (Премия Сергея Курехина) За выставку «Приручая пустоту. 50 лет современного искусства Урала».
Скажите, пожалуйста, какие у Вас отношения с пустотой в философском понимании, а также
с пустым пространством галереи или с белым кубом?
И, я правильно понимаю, что в Екатеринбурге вы специально хотите использовать индустриальные помещения и даже заводы? Напишите, пожалуйста, про ваше понимание и видение использования галерейных и индустриальных стен для выставок?

ВС — Пустоту я всегда воспринимаю как вызов, неважно чистый ли это лист, пустой холст или пустое галерейное пространство. Насчет специального использования индустриальных помещений, наверное это все-таки скорее вынужденная мера. Потому что пустых выставочных пространств, которые готовы принимать современное искусство, у нас в городе не так много, поэтому бывшие производственные помещения — это вполне себе выход. Но работать с ними не так просто, потому что руинированные цеха и покрытые коррозией огромные производственные механизмы по фактуре гораздо мощней, чем какое-то современное искусство. Поэтому когда мы приехали в цех музея завода в Нижний Тагил, где должна была состояться часть спецпроекта прошлого биеннале Миростроение, мы были слегка в шоке, как нам это победить. Но мы смогли это сделать с моим со-куратором этой части проекта и участником Андреем Сяйлевым, и художниками Женей Гавриловым и Даней Акимовым. Благодаря добавленному искусству цех превратился в нечто волшебное.

ЕВ — Как вы думаете, где никто никогда не делал выставок, а это было бы весьма интересно?

ВС — Думаю, масса мест, где никто и никогда не делал выставок. Формально, это места, куда еще не ступала нога человека, мне кажется, найти таковые все еще возможно. Другой вопрос, насколько нужна в таком месте выставка ?

ЕВ — Вы что-нибудь коллекционируете? Если да, то что и почему?

ВС — Так получилось, что я коллекционирую всяких уток и селезней, видимо потому что фамилия у меня такая. Однажды в Германии на блошином рынке я купил три в принципе не нужных мне вещи: фарфоровую фигурку селезня в деловом костюме и двух уток тоже фарфоровых, но из другой серии. Я, правда, не очень понял, зачем я их купил тогда, но после в других местах на блошках или рынках антиквариата, я стал их покупать уже целенаправленно. Потом друзья, узнав об этом, стали привозить мне всяких уток и селезней из других стран, теперь у меня образовалась небольшая коллекция.

ЕВ — Любимая книга (и) по теории искусства.

ВС — Наверное я не стал бы называть одну книгу, в разное время я такими считал разные книги. Например, в студенчестве на меня очень повлияла книга Кандинского «О духовном в искусстве», в свое время очень понравился «Тотолитаризм и Авангард» Филиппа Серса, для кураторской практики считаю важными книги Обриста «Краткая история кураторства» и Буррио «Реляционная эстетика. Постпродукция». Ну и, мне кажется, всем интересующимся современным искусством нужно иметь том «Искусство с 1900 года: модернизм, антимодернизм, постмодернизм», постоянно сам к ней возвращаюсь.

ЕВ — Придумайте название моей следующей выставки на Wall-online. Эти названия я буду использовать для Open call.

ВС — Раз уж мы сегодня много говорили про пустоту, то пусть это будет «Упаковка пустоты», это название я как-то записал в своем блокноте, но так ничего и не придумал с ним, а сейчас, после того как есть «Приручая Пустоту», я точно его использовать не буду.